ванцы, только отведав гегемонии, тотчас же лишились ее. Причиной этого были пренебрежение науками и общением с другими людьми и одна только забота о военных доблестях. Эфору следовало бы добавить, что все это полезно, когда имеешь дело с греками, но сила действеннее разума в отношениях с варварами. И римляне в древности, воюя с дикими племенами, вовсе не нуждались в таких средствах просвещения, но с того времени как стали иметь дело с более культурными народами и племенами, они обратились к такому же образованию и сделались владыками над всеми. 3. Итак, в Беотии в прежние времена обитали варвары — аоны и тем-мики, которые перекочевали из Суния, а также лелеги и гианты. Затем страну захватили финикийцы под предводительством Кадма, который укрепил Кадмею и оставил власть своим потомкам. Последние вдобавок к Кадмсс основали город Фивы и удержали свою власть, господствуя над большинством беотийцев вплоть до похода Эпигонов. При Эпигонах они покинули Фивы на короткое время, но снова вернулись обратно. Таким же образом, когда их изгнали фракийцы и пеласги, они на долгое время установили вместе с арнеямп свою власть над Фессалией, так что их всех называли беотийцами. Затем они возвратились на родину в то время, когда эолийский флот снаряжался около Авлиды в Беотии — флот, который сыновья Ореста отправляли в Азию. После того как они присоединили к Беотии Орхомеискую страну (ибо в прежние времена орхоменцы не были заодно, и Гомер не } поминает их в одном списке с беотийцами, но как особое племя называет миниями), вместе с орхоменцами они изгнали пеласгов в Афины (где после этого часть города была названа Пеласгнкон, хотя они жили под Гиметтом), а фракийцев — к Парнассу; гианты же основали город Гиант в Фокиде. 4. Эфор рассказывает, что фракийцы, заключив перемирие с беотийцами, напали на них ночью, когда те, считая, что мир заключен, расположились лагерем слишком беззаботно. Когда же беотийцы, отбив нападение, обвинили их в нарушении перемирия, фракийцы утверждали, что они с 402 не нарушили перемирия, потому что договор гласил «днем», они же напали ночью; отсюда пошла поговорка: «Фракийская уловка». Пеласги же, продолжает Эфор, еще во время войны обратились к оракулу; обратились к нему и беотийцы. Эфор, по его словам, не может сообщить ответа оракула пеласгам; беотийцам же пророчица ответила, что, совершив нечестие, они достигнут успеха; послы же, отправленные вопросить оракул, подозревая, что пророчица дала такой ответ в угоду пеласгам из-за своего родства с ними (действительно, святилище изначально было пеласгийским), похитили женщину и бросили ее на костер; они считали себя правыми в обоих случаях: совершила ли она обман или нет, потому что если она изрекла ложный оракул, то понесла заслуженное наказание; если же она не совершила обмана, то они только выполнили повеление оракула. Жрецы же, ведавшие святилищем, не сочли благоразумным, по его словам, убить людей, совершивших это, без суда и притом еще в святилище; они предали их суду и вызвали держать ответ перед жрицами — перед 2 проро- — 381 —